Надежда

«Грязно тут как-то стало. Раньше чище было. Видимо, потрепала их пандемия», — сказал Голос 377.

«Ничего не изменилось с средневековья – чума, антисанитария, мор», — ответил Голос 411.

Андрей сидел у себя в гостиничном номере, уставший после раннего пробуждения и перелёта, и молча смотрел как ветер гоняет прошлогоднюю не сгнившую листву по набережной озера.

«Новотель у Понте Веккио – отель новый, а мост старый… Всё у них не тик-так… Гы-гы-гы…», — прозвенел Голос 512 на манер Масяни.

«Ничего более подходящего по цене и качеству на эти даты не было – наш секретарь проверила все доступные варианты», — парировал Голос 64, который обычно отвечал за внутреннюю бухгалтерию внутреннего мира Андрея, ну и за внешней тоже приглядывал.

Андрей привык к тому, что в его голове постоянно роится стайка голосов, которые озвучивают его мысли, спорят с друг другом, терзают его совесть или подталкивают на всякие приключения. Правда, они же не раз спасали его от приключений, которые бы сулили ему длительные и тяжелые последствия. Благодаря этим голосам он остался одним из немногих, среди его деловых партнеров, кто сумел не побывать под следствием за последние пятнадцать лет его деловой карьеры в станкостроительном бизнесе в Москве, построил не большую, но устойчивую компанию, которую до сих пор не уничтожили или не поглотили конкуренты только из личного уважения в Андрею, так как он был и грамотным инженером и честным конкурентом – откаты клиентам он конечно же давал, но конкурентам никогда подлянки не строил.

«Сейчас 15.00, воскресенье. Переговоры с партнерами, которых не видел лично уже два года, только завтра в обед. Надо отписать жене что заселился и найти способ как убить время», — подумал Андрей. Сообщение жене в мессенджер было по обычному сухим и коротким – Долетел нормально, заселился, всё хорошо. Он решил первым написать ей чтобы она не успела набрать ему – его изводил её постоянный контроль.

«Опять завтра слушать от Марко как он рад меня видеть, как они в очередной раз стараются всё сделать вовремя, но по независящим от них причинам сроки снова увеличиваются, и они делают всё возможное чтобы этого не повторилось. Какой бред… Какая скука… Как вы мне все надоели…», — подумал Андрей.

«Смотри, как озеро то обмелело… Захочешь не утопишься.» — сказал Голос 469, тот самый который уже не первый год продвигал идею самоубийства во внутреннем парламенте Андрея, но пока не сложилось достаточных условий чтобы идеи этого Голоса победили. Андрей чувствовал липкую тягу к этому Голосу, но осознанно сопротивлялся как мог, ибо знал, что это в нём говорит эхо его затянувшейся депрессии, от которой окончательно вылечиться еще не удавалось никому, ну и возраст уже был самый подходящий для второго удара – кризиса средних лет во всём цвету. Ему было невыносимо тяжело тянуть это существование, но что-то его постоянно останавливало от того, чтобы прекратить всё разом здесь и сейчас, чтобы остановить это бессмысленное проживание жизни, которая, как ему казалось, не получилась той, о которой он мечтал. А дважды в одну реку, как известно, не войти.

«Да… не утопиться… Надо придумать развлечься чем-то другим» — сам с собой завел внутренний диалог Андрей. «Может в горы? Там и броситься с обрыва может удастся, если повезёт. Разбежавшись, прыгну со скалы – как пел классик.»

«Вы пижон, Балаганов. Да-да, вы пижон. Не обижайтесь. Этим я просто хочу указать место, которое вы занимаете под солнцем.» — голосов Юрского сказал Голос 112.

Выйдя из отеля, Андрей поднял глаза на выступ горы с крестом к которому поднимался фуникулёр. За пятнадцать минут он доехал до парковки фуникулёра и оставил там арендованную машину. До вершины Пьяни д’Эрны было каких-то тысячу метров по вертикале.

«Может прогуляться напоследок? Тут пешком-то наверняка недолго идти, да и люди вон как весело вбегают в подлесок чтобы первыми прийти к вершине», сказал Голос 377.

Местные рассказывали Андрею что до заветной горы с крестом на выступе можно добраться минимум тремя способами – на фуникулёре, по специальной укрепленной тропе для скалолазов и по тропам для туристов.

Первый вариант Андрей отверг, так как ему не хотелось быть внутри шумной итальянской толпы даже те десять минут, пока фуникулёр едет, медленно раскачиваясь от площадки с парковкой до вершины. Второй вариант не подошёл ему, так как он требовал экипировки и выносливости – явно не его вариант. Третий вариант казался слишком безопасным для человека, уставшего от жизни, но всё же лучше, чем первые два.

Сначала Андрей нырнул в тенистый подлесок, потом прошёл по частично асфальтированной дороге, которая вела до фермерского хозяйства, в котором он однажды останавливался на ночлег несколько лет назад, когда его секретарь не успела ничего арендовать и остался только этот вариант. А он тогда был вознаграждён за заселение деревенским завтраком с козьим сыром, белым ароматным хлебом и домашними колбасами.

Далее дорога пошла более круто в гору, начались скальные уступы, пальмы вперемешку с елями и свисающие с деревьев лианы по сторонам. Людей было не много, и они в основном уже спускались и шли ему навстречу.

Андрей шёл сначала бодро, а потом всё медленнее и медленнее. Сказывались годы без спортивных тренировок. Бизнес затянул, нет времени – оправдывал он себя. Пришлось несколько раз останавливаться и пить воду ещё до первого деревенского домика на взгорье.

«Ничего, оттуда будет проще – шагнешь за край горы и всё. Дальше уже не твои проблемы – ноги не устанут на обратном пути» — ободряюще сказал Голос 469.

«Обещаешь?» — спросил с сарказмом Голос 411.

Андрей не сдавался, пыхтел, но шёл вперёд. Колени болели и стонали. Он еле смог подняться по ступеням деревенского дома на середине пути. Тут была оборудована небольшая площадка с мемориалом погибшим альпинистам с указанием страны их происхождения и даты их смерти.

Вода закончилась, было душно, апрельское солнце стояло низко над горизонтом и пыталось заглядывать в глаза. Андрей отдышался и взглянул на частично скрытый за ветвями город. Обычный районный центр с множеством ангаров и пятиэтажек – ничего особенного.

Дальше дорога шла уже то по руслам ручьёв, то по корням деревьев, то по ступеням, неведомо кем залитым твердейшим бетоном. Колени стонали от нагрузки, пот проступил по всему телу и не испарялся, жажда мучала и без того замученного и несчастного Андрея. Он мечтал скорее дойти до вершины и закончить уже это всё.

Радостные лица спускающихся прохожих раздражали вдвойне, так как многие здоровались с ним и приходилось им отвечать приветливым тоном «чао», но это же и внушало веру, что вот-вот за следующим поворотом уже будет заветная вершина и конец всех страданий. Вообще всех страданий.

Однако, за очередным поворотом или виражом открывался вид на следующие тридцать-пятьдесят метров тропинки. Указатели обещали верное направление, но умалчивали реальное расстояние, чем дополнительно портили настроение. Жажда и усталость расправлялись с Андреем как самые искусные палачи на свете. Но похоже, это послужило последней каплей в чаше терпения и Андрей уже принял предложение своего старого внутреннего недруга и был готов завершить все свои страдания здесь и сейчас. Единственное что ему хотелось сделать напоследок – дойти до вершины и сделать свой уход хоть немного более красивым, чем прошлые десять лет его безрадостной жизни.

Очередной перевал, очередная передышка. К ноющим коленям присоединилась шея – он уже больше часа шёл с опущенной головой – высматривал, на какой камень лучше поставить ногу с каждым шагом. Хотя, уже год Андрей ходил с опущенной головой и, что называется, неба белого не видел – так опостылила ему его жизнь.

«Может бросим всё и пойдём назад?» — спросил Голос 411.

«Ага, от усталости оступишься на спуске и сломаешь ногу, а то и обе – сразу не умрёшь, а пока до тебя доберутся спасатели намучаешься. Лучше уж до верха дойти и там уже полететь… Вниз – свободно и легко» — прагматично подметил сказал Голос 469.

Андрей не мог сопротивляться их болтовне – он был уже слишком уставшим. Надо было идти дальше – есть надежда, что за очередным поворотом будет заветная вершина и долина Пьяни д’Эрна.

Андрей посмотрел в очередной раз на свой фитнес-браслет. Пульс уже час не опускался ниже ста ударов в минуту. Он поднимался уже два часа и привык к тому, что слева у него гора, оскаленная всеми возможными вариациями камней, пещер с острыми краями, кустарников с острыми листьями и прочими неприятностями. Справа же был часто лес, склон, усыпанный прошлогодней листвой и поваленными стволами деревьев.

Поворот за поворотом, подъём за подъёмом. Андрею уже начало казаться что он превратился в Сизифа, который тщетно пытается закатить своё тело и душу на гору, но гора не кончается, а злой палач ещё ради забавы скрыл высоту горы за лесом и бесконечными виражами и поворотами, чтобы не было понятно смог ты продвинуться вверх или скатился вниз.

За очередным поворотом гора предложила взойти по более крутому устью пересохшего ручья, и Андрей безропотно и обречённо побрёл наверх по ручью. Навстречу спускалась группа взрослых с детьми шести-восьми лет. На их радостных и отдохнувших лицах было написано удовольствие от отдыха на вершине. Это немного приободрило Андрея. Он пропустил их, поднял голову и увидел полянку с зеленой травой, цветами и березами. Казалось бы, чего такого интересного в этом куске земли? А то, что за все два с половиной часа восхождения не было ни одной такой полянки. Такая полянка могла быть только у самой вершины горы. Тогда Андрей понял, что он стоит в ста метрах от площади ресторанов на вершине горы.

«Дошёл, смог» — констатировал факт Голос 64.

Андрей выбрался со скалистой тропинки-ручья на полянку, сел на холмик и привалился спиной к березе. Разогнул пару раз шею и повертел головой по сторонам. Дыхание еще не пришло к норме, и он пару раз продышался, сделав глубокие вдохи-выдохи. Голова кружилась от нагрузки и от нехватки кислорода на высоте.

Минут через пять Андрей поймал себя на мысли, что уставился в клочок полянки перед собой и считает белые и фиолетовые цветы на ней. Цветы были мелкими, наподобие подснежников, но разных цветов и оттенков – от белого и нежно-розового до ярко-фиолетового и синего.

Немного отдышавшись, он побрёл в сторону ресторанного дворика. Надо было пройти ещё сотню шагов до цивилизации с водой и туалетом. У ресторанчика стояли с десяток столиков, за которыми сидели разночинные туристы-одиночки и семьи с детьми. Кто-то из них громко общался, дети бегали и играли с собаками, кто-то загорал, подняв лицо к солнцу.

Взгляд Андрея пробежался по столику, мимо которого он проходил, и упал на графинчик с вином. Вино рубиновым цветом отвечало приветливому весеннему солнцу. Этого беглого взгляда на графин с вином было достаточно, чтобы в голове у Андрея приоритеты сместились с воды на вино и нашлось тысяча и одно обоснование, почему так надо. Раз уж сегодняшний день станет особенным и, тем более, финальным в длинной истории жизни, или точнее страданий одного человека, так почему бы не придать ему немного аромата и рубинового цвета.

После томительных десяти минут в очереди к стойке бара, Андрей вышел на ресторанный дворик с невысоким графином рубинового мерло и бокалом, сел на деревянную лавку за свободный столик и налил себе в бокал вина. Горный прохладный ветерок обдувал вспотевшую шею. Он посмотрел на часы на телефоне. Телефон показал время и свою бестолковость в отсутствии связи в горах – ни писем, ни сообщений не было.

Андрей поднёс бокал к лицу и праздник виноградного солнца ворвался в его нос нежным ароматом Мерло. Андрей сделал первый глоток и почувствовал, что эти капли живительной влаги воскрешают его тело и душу. Такого эффекта невозможно было бы ощутить даже от лучшей воды на свете.

«Мерло… На свежем воздухе в горах… Вещь» — оценил Голос 64.

«Да…» — неожиданно для себя произнёс Андрей вслух.

Вино постепенно перетекало из графина в бокал, а из него в Андрея, согревая по пути его язык и гортань. Весело играя и искрясь на рецепторах языка, вино проносилось вихрем ощущений, которые увлекали мысли куда-то далеко, где и когда было хорошо и уютно.

Полчаса понадобилось вину, чтобы перетечь из стеклянного кувшина в Андрея через посредника простолюдина – бокала средней пузатости. Последние капли остались на языке. Лёгкое ягодное эхо слышалось в послевкусии.

«Ну что расселся? Перед смертью не надышишься» — напомнил о себе Голос 469.

«А кофе? Кофе – это святое» — призвал к порядку Голос 64.

«Да, без кофе как-то бесчеловечно самоубиваться» — хихикнул Голос 512.

Андрей взял кофе у стойки внутри ресторана. Поднёс чашку ко рту и услышал крепкий аромат густо заваренной арабики. Это был тот самый кофе, который стоит один евро за чашку, но стоит целого состояния, стоит потери разума, потери или обретения смысла жизни. Это была сама жизнь, сконцентрированная в сорока граммах тёмно-коричневой жижи. Кофе по-хозяйски стёр все воспоминания о вине с языка и прописался полновластно на всех этажах ощущений Андрея – то, что называется, от самого кончика сверху и до самых пят.

«Кофе – это конечно хорошо, но сорок граммов мало русскому человеку. Да и дело надо делать» — прервал эту короткую идиллию Голос 469.

Андрей побрёл к зданию фуникулерной станции прибытия. С обоих сторон станции были смотровые площадки в сторону станции отправления, где Андрей оставил машину. Он посмотрел вниз через ограждение и увидел город, озеро, ангары, дома, дороги, горы по ту сторону озера. Ветер тут дул сильнее – сказывались восходящие потоки воздуха.

«Ну не здесь же» — пристыдил Голос 64 – «Не надо портить людям возможность спуститься вниз, тут же и дети спускаются. А ваше тело им видеть ни к чему, да и фуникулёр остановят надолго. Отойдём лучше в сторонку».

Андрей решил пойти в березовую рощу, которая была скрыта от фуникулерной станции за холмом. Он обогнул холм и вошёл в рощу. Тут в тенистых лощинах ещё лежали остатки посеревшего снега. Цветы были разбросаны по склонам и пытались ловить скудное в этих местах весеннее солнце. Он достал телефон и зачем-то сфотографировал лужайку с мелкими пестрыми цветами.

Пройдя сквозь перелесок, он вышел к обрыву и присел на сухую прошлогоднюю траву, обнял ноги руками и посмотрел вниз. Рядом никого не было. Только несильный прохладный ветерок периодически напоминал о себе.

Андрей посмотрел вниз и вдаль, влево и вправо, упёрся подбородком в колени. Он молча смотрел на открывшийся ему пейзаж – он был безграничен. Впереди себя он мог видеть до самого горизонта город, мост на другой берег озера, другой город, гору ниже той на которой сидит Андрей, другое озеро, третий город, ещё два других озера, еще городки, гору, холмы и озера. Казалось, что за лёгкой дымкой виднеются башни небоскрёбов Милана. Слева был виден карьер, перешеек двух озер и мост над ним, маленькие городки и дороги. Справа были горы, расширяющееся к северу озеро, горы, которые стояли гряда за грядой и были окрашены монотонными цветами, благодаря которым было легко различить одну гору от другой. Закатное солнце раскрасило горы в зеленоватые, фиолетовые и синие тона, а озеро переливалось от тёмно-синего до черного с тысячами золотистых бликов на поверхности.

Андрей вспомнил, как он пытался смешивать акриловые краски, которые как-то подарила ему жена на день рождения, чтобы он развивал свои навыки рисования. У него были когда-то неплохие задатки к этому. Особенно хорошо ему давался карандашный рисунок. Он вспомнил как нарисовал карандашом по памяти свою будущую жену обнаженной. До этого он любовался ею, когда она вернулась с моря и купальник, спасавший её грудь от солнца, оставил белые следы на молодом загорелом теле. Он любовался ею, когда они часами валялись на диване в выходные у него на съёмной квартире, он играл прядью её волос и утопал в её голубых глазах. Она была шедевром, от которого он не мог оторвать глаз, который пытался сохранить на бумаге, но повторить этот шедевр ему не удавалось на должном уровне. У него получалось хорошо, очень хорошо, но всё равно в жизни она ему казалась намного красивее и волшебней. Наверное, именно это и называется загадкой сокрытой в глазах любимой женщины.

В голове появилась какая-то кристальная чёткость сознания и внимания. Как-будто разум Андрея стал таким же безоблачным и незамутненным как это голубое апрельское небо над городом. Он увидел контуры гор, которые может повторить в карандашном эскизе. Он понял, какие краски нужно смешать, чтобы положить их на тело гор на листе. Он понял форму и цвет. Он понял, что он прикоснулся к чему-то дорогому что давно потерял и только что снова нашёл, и это именно то, что он теперь никогда не отпустит от себя ни на минуту. Слёзы проступили у Андрея на глазах. Он зарыдал. Он плакал и ревел в голос. Он не боялся выпустить из себя эту боль и крик души, так как знал, что его никто не услышит и не осудит – рядом не было никого поблизости. Он плакал от души и ему становилось легко.

Вдруг завибрировал и зазвонил телефон. Андрей посмотрел на него и не сразу понял, в чём дело. На телефоне крупными буквами было написано «Надежда». Он смотрел на вибрирующий телефон несколько секунд, пока не понял – ему звонит жена. Он тут же ответил.

«Да, дорогая! Что случилось?» — сказал Андрей, стараясь не выдавать собственного волнения.

«Андрюш, ты где? Что случилось? Я тебе уже три часа не могу дозвониться» — сказала жена в трубку.

«Да, я тут в горы поднялся. Надюш, всё хорошо. Просто связи не было. Я потом тебе из отеля ещё перезвоню» — успокоил её Андрей.

«Ну хорошо. Целую» — закончила разговор супруга.

Андрей положил трубку и улыбнулся.

«Надежда» — усмехнулся он в голос.

Солнце заходило за дальнюю гряду гор, а Андрей уже час сидел и запоминал контур каждой гору, форму каждой набережной озера, цвета и оттенки, ракурсы и тени. У него уже была картина в голове, которую он нарисует маслом, подарит своей Надежде, и они повесят её в гостиной.

Пора было возвращаться к фуникулёру. Последний уходил через десять минут, а Андрей не хотел испытывать своё тело на прочность второй раз за день. Он встал с земли, расправил плечи, гордо поднял голову и бодро пошёл в сторону фуникулёрной станции.

«А что – сегодня разбежавшись прыгать со скалы не будем?» — с надеждой спросил Голос 469.

«Да пошёл ты!» — громко вслух сказал Андрей, усмехнулся, стёр последние запоздалые слёзы с глаз и пошагал в сторону людей и дороги домой.